Виктору Ракову, одному из ведущих актёров легендарного театра «Ленком», исполнилось 60 лет. Не все знают, что детство и юность актёра прошли на Юго-Востоке Москвы. Об этом и о многом другом корреспонденту «ЮВК» удалось поговорить с артистом.
Готовился в металлургический, а поступил в ГИТИС
— Виктор Викторович, у вас на счету более 120 работ в кино. На улице надеваете тёмные очки, чтобы вам не докучали поклонники?
— Нет. Если человек хочет, чтобы его узнавали, его будут узнавать. А если не заглядывать в глазки проходящим людям, тебя никто не узнает, тем более сейчас, когда все в основном в масках ходят. К слову, меня это совсем не удручает.
— Вы родились на Юго-Востоке Москвы. Что запомнилось из вашего детства?
— Мои родители трудились на заводе «Молния» и утром по дороге на работу на 51-м автобусе завозили меня в детский сад, который находился рядом с памятником лётчику-герою Евгению Михайлову. Я жил с родителями в доме на Яснополянской улице и до 5-го класса учился в школе №456. Потом, когда мы переехали на Орехово-Зуевский проезд, я перешёл в школу №589. Детство было достаточно безоблачным, тем более что моего брата Сашу, который старше меня на восемь лет, местные ребята уважали и побаивались. Поэтому меня особо никто в детстве не обижал. Единственная запомнившаяся неприятность — это когда я, катаясь на горке у дома, поскользнулся и сильно ударился головой, к счастью без серьёзных последствий. Зимой я любил кататься на лыжах в Кусковском парке. Иногда в пруду какими-то специальными приспособлениями из проволоки мы с приятелями ловили рыбу. Впрочем, рыба – это громко сказано: так, мелочь по 10 сантиметров, но для нас, малышей, это была радость. Конечно, одними из любимых мест были кинотеатры «Восход» и «Ташкент».
— Ваша тяга к актёрской профессии как в детстве проявлялась?
— Недалеко от 589-й школы находился Дом культуры завода «Молния», где работали различные кружки и был народный драматический театр. Я пошёл и сам записался в студию при этом театре. Там было интересно, но в 10-м классе мама оплатила подготовительные курсы в Московский вечерний металлургический институт. Пришлось на эти курсы ходить, но я для себя решил, что буду поступать на актёрский факультет в театральный институт. После окончания школы с треском провалился при поступлении в металлургический институт. Однако и к учёбе в театральном вузе тоже оказался не готов. Мне оставалась единственная дорога — на завод «Молния». Мама настаивала на поступлении в металлургический, и, чтобы её не расстраивать, я снова ходил на курсы и параллельно сам себя готовил к поступлению в театральный вуз.
— Интересно, в чём заключалась ваша самоподготовка?
— Например, пытаясь отточить мастерство художественного чтения, под фуги Баха читал Есенина: «Вы помните, вы всё, конечно, помните…» Однако не мог понять, почему дома у меня всё получается, а когда читаю на прослушивании, всё куда-то пропадает. И я стал приходить к железной дороге, на платформы Карачарово и Чухлинка, где под гул электричек во весь голос что-то пел или читал. Особенно хорошо получалось, когда следом за одним составом тут же шёл другой. О том, что поступил в ГИТИС, я узнал после окончания Олимпиады-80. Мои родители при этом испытали культурный шок.
Театр — роднее
— Чем вы пленили Марка Захарова, что после окончания института вас сразу же взяли в «Ленком»?
— Мы узнали, что в «Ленком» набирают поющих актёров. Желающих показаться пришло человек, наверное, семьдесят. Когда очередь дошла до нас, мы с Юрой Наумкиным показали давно нами отработанную сценическую драку «Ковбойские шутки» и вокальный номер. В худсовете, кроме Марка Анатольевича, были известные и давно любимые актёры — Янковский, Чурикова, Збруев; кажется, не было Абдулова. Когда мы вышли после показа перекурить — я тогда ещё курил, — нас догнал заведующий труппой Арон Михайлович Беликов и попросил зайти в кабинет Захарова. Марк Анатольевич предложил нам выучить несколько арий из оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» и в качестве наставника представил нам Павла Смеяна. После прослушивания был вынесен вердикт, что Хоакин — я, а Смерть — Юра.
— Кино или театр?
— Театр роднее как-то. В кино важно, какая команда, что за режиссёр. Я довольно много наотказывался от съёмок, сейчас уже и не зовут, а если зовут, то на пробы. Я однажды посетовал режиссёру Константину Павловичу Худякову: «У меня больше ста картин, а меня всё пробуют». На что он сказал: «А ты спокойнее к этому относись. Они пробуют тебя, а ты пробуй их, потому что, если тебя утвердят, надо будет с ними работать. Ты хотя бы будешь представлять, что это за режиссёр, какие задачи он ставит, как снимает оператор». Сейчас в основном всё время отнимает театр. С уходом Марка Анатольевича Захарова там сложилась непростая обстановка. Третьего поколения «Ленкома» Захаров не воспитал, и омолаживание состава, ввод в спектакли — процессы довольно трудоёмкие. Мы пытаемся сохранить спектакли, пробуем новые постановки. Наш художественный руководитель, он же директор Марк Борисович Варшавер, поставил перед нами эти непростые задачи, и мы стараемся их выполнять.
Пошутил над Дмитрием Певцовым
— Бывало, что на сцене вы кого-то из коллег разыгрывали?
— В своё время я играл Лаэрта, а Дима Певцов — Гамлета. Наш педагог по сценическому движению Николай Васильевич Карпов поставил фехтовальный бой Гамлета и Лаэрта. Так случилось, что на сцене была разлита вода, и, когда Дима делал колющий выпад, его опорная нога проехала чуть дальше — и он мне шпагой ударил в подбородок. Хотя на шпаге был специальный наконечник, кожу он мне немного повредил, пошла кровь. После спектакля Дима отвёз меня в травмпункт, там сказали, что ничего страшного. А потом я решил над Димой пошутить: налил в презерватив мосфильмовской крови и привязал на предплечье. В спектакле была сцена, где Гамлет-Дима, почувствовав действие яда, наотмашь бьёт шпагой по предплечью Лаэрта, то есть меня. Всё это происходит на некотором расстоянии, но я схватился за руку, проткнул презерватив, и вся моя рубашка по локоть обагрилась кровью. В этот момент Диму надо было видеть: его глаза, как у персонажей диснеевских мультиков, просто вылезли из орбит.
На даче ждёт гончарный круг
— Вы по-прежнему увлекаетесь керамикой?
— Да, но у меня был довольно большой перерыв. Если в последние несколько лет к Новому году я лепил символы года и дарил друзьям и знакомым, то в преддверии 2022 года я не сделал ни одного тигрёнка. Когда будет два-три свободных дня, хочу возобновить эти свои керамические поиски. Тем более что на даче меня ждёт гончарный круг, который я ещё не до конца освоил.
Загрузка ...
