Григорий Сиятвинда — ведущий актёр столичного театра «Сатирикон». А телезрители хорошо знают его по сериалам «Кухня», «Отель «Элеон», «Балабол» и по другим популярным проектам. Как-то он признался, что, когда у него будет много свободного времени, он целиком посвятит себя любимому занятию — ничегонеделанию. Судя по всему, это время пока не наступило.
Роман «Война и мир» — каждый раз другой
— Григорий, у вас есть хобби?
— Глупо при моей профессии иметь хобби: столько всему приходится учиться со своими героями! Хотя… я с детства люблю что-то делать руками. Мы с женой мечтаем о загородном доме, даче — вот где можно ковыряться и мастерить! Можно было бы к хобби отнести чтение, но это скорее профнавык…
— То есть сценарии, пьесы…
— И не только. Сейчас подбираюсь к «Войне и миру». Я в школе не продрался: осилил полтома. Вторая попытка была в возрасте около 30 лет — и пошло взахлёб! И года через три — снова взахлёб, но воспринималось уже по-другому. Думаю, что и сейчас будет как-то иначе…
Мужчина вне времени
— Мужчины побаиваются цифры 50. Вы перешагнули этот рубеж. Можете теперь рассказать, как пережили?
— У меня эти поганые мыслишки зародились гораздо раньше. Так случилось, что у нас в «Сатириконе» ставили спектакль «Тополя и ветер». Это рассказ о нескольких днях трёх мужчин очень преклонного возраста, которые в доме престарелых доживают свой век. Я играл израненного ветерана Первой мировой войны с осколком в голове. Я влез в шкуру своего героя и как-то с темой возраста разобрался: она перестала меня беспокоить. Просто меняются цифры, и всё…
— Счастливый человек! Неужели совсем возраста не ощущаете?
— Ощущаю, что физически что-то уже не так… Недавно снимали седьмой сезон «Балабола» — бегали с пистолетами, дрались… Да, есть каскадёры-дублёры, но какие-то вещи приходится делать самому. И вот снимаем погоню. Я гонюсь за человеком — ему меньше 30 лет — и вижу, что он совсем не напрягается, чтобы бежать, а мне, чтобы поддерживать его лёгкую трусцу, надо напрягаться. (Смеётся.) Хорошо, что я в форме более-менее и на экране, надеюсь, моё напряжение не будет заметно… Конечно, это осознаёшь, но ничего с этим не поделаешь… (Смеётся.)
Ностальгия по старым ценностям
— «Племя младое, незнакомое» наступает на пятки?
— Пока меня оно не сильно беспокоит. Может, я не даю себе размышлять на эти темы, ибо выводы будут всё равно печальными… Но! Я хорошо помню себя в двадцать, в тридцать, помню состояние своего мозга. И когда сейчас на них, молодых, смотрю, помня внутреннее состояние себя, — это восхищения не вызывает. (Улыбается.) Ту пустоту в голове иметь не хочу. Это меня успокаивает. И даёт преимущества.
— А есть что-то, что вызывает ностальгию?
— Наверное, система ценностей. Да, я осознаю, что система была задекларированная, но всем понятно было, что такое хорошо и что такое плохо. Даже мультфильмы, на которых я рос и на которых выстраивалась моя ценностная система, говорили о том, что материальные блага значения не имеют. Сейчас же деньги решают всё даже в мире кино и театра. И в наше время было неприлично говорить о себе положительно, а начались девяностые — и всё стало меняться… Сейчас смотришь интервью — человек рассказывает сам о себе, какой он замечательный, всё напоказ… Лично у меня это вызывает недоверие и отторжение.
Слава как побочный эффект
— В вашей фильмографии есть сериалы «Кухня» и «Отель «Элеон». Такой долгоиграющий проект утомляет? И приходит ли слава?
— В «Кухне» я снялся в двух последних сезонах, потом он превратился в «Отель», и ещё были продолжения. В общей сложности на мою долю выпало шесть сезонов. Это много, и уже даже немножко привыкаешь, что у тебя есть такая постоянная работа. (Улыбается.) И слава, да: я вдруг стал повсеместно узнаваемый! Раньше такого не было. Меня узнавали только любители фильма «Жмурки», ну и так иногда… А «Кухню» и иже с ней видели все, ну или почти все…
— Популярность напрягает?
— Для меня это побочный эффект профессии, который мне лично вообще не нужен. Я человек закрытый и не хочу вступать во взаимоотношения и коммуникации с новыми людьми: не люблю я этого, короче говоря.
Загрузка ...
